Курогане/Фай, завтрак в постель.
Фай-вампир, высокий рейтинг.
Роскошнейший ангст, переходящий в почти-насилие или же сильные чувства.
Фай-вампир, высокий рейтинг.
Роскошнейший ангст, переходящий в почти-насилие или же сильные чувства.
-
-
22.01.2010 в 02:42Спасибо за заявку
>.>
-
-
22.01.2010 в 02:44Автор, я в вас верю )))
-
-
22.01.2010 в 02:48Спасибо
>.>
-
-
22.01.2010 в 10:48Первоначальный заказчик завтрака
-
-
22.01.2010 в 16:24Спасибо *растроганно*
>.>
-
-
22.01.2010 в 17:06Заказчик
-
-
22.01.2010 в 17:39Благодарю, такие пожелания всегда актуальны
Сдаётся мне, я знаю, кто вы
>.>
-
-
22.01.2010 в 18:27-
-
04.02.2010 в 16:00Пацан сказал - пацан сделал (с) Курогане в воспитательной речи, обращённой к ШаорануАвтор обещал - автор написал
Итак, в первую очередь текст посвящается сообществу и флудерам из темы про этот тур, ибо без них данного текста не было бы вообще, а во вторую - моему любимому Мокончику, без которой этот текст был бы горааааааааааздо хуже
>.>
-
-
04.02.2010 в 16:021.
Неживая чёткость линий - во всём окружающем мире Инфинити. Углы зданий и предметов, которые из-за этой чрезмерной чёткости кажутся острыми - прикоснись, и сначала ничего не почувствуешь, а потом края тончайшего пореза разойдутся под давлением крови, нервные окончания зарегистрируют боль, и тонкая красная нить зазмеится по руке. На фоне всего остального кровь была единственным ярким пятном в окружающем мире.
По крайней мере, для Фая, который обнаружил, что различает сотни кровавых оттенков бордового, но весь остальной мир, хоть и видит цветным, таковым не воспринимает. Другие цвета перестали иметь для него значение.
Только густой винный цвет венозной крови, терпкой, солёной и чуть горьковатой на вкус. Или всплеск неестественно алого - артериальная кровь, сладкая и пьянящая. Или исчерна-красные капельки остатков трапезы, тягучие, просочившиеся из плохо зализанной раны на руке Курогане и почти сразу свернувшиеся на воздухе. Они были каждый раз разные: то острые, как ярость, то кисловатые, как разочарование, то безвкусные, как равнодушие. И оттенки их менялись - от благородного бордо до грязного кармина.
Постоянным оставался только запах. Его описать словами было невозможно: слишком много противоречий включало бы подробное описание, возьмись Фай его сформулировать. Страстное желание и инстинктивная брезгливость, чудовищное отторжение и исподволь захватившее тело притяжение, безграничная усталось и охотничий азарт, боль на грани отсутствия всех и всяческих чувств, переходящая в нежеланное наслаждение... слишком много.
Цветовой спектр сконцентрировался на оттенках крови. Вкусовые ощущения ограничились привкусами крови. Единственный запах, не вызывавший тошноту, принадлежал крови.
Крови одного конкретного человека.
Весь мир Фая сузился до одного Курогане.
И даже несмотря на это - благодаря этому? - Фай не мог заставить себя видеть в нём человека. Он пытался, уговаривал себя, но все чувства, отныне доступные ему, кричали, что перед ним не человек, а...
Жертва. Не более того.
Прочие люди разделялись на знакомых и незнакомых. Сакура принадлежала к первой категории, все остальные - ко второй, даже если Фай узнавал их имена. Шаоран завис между, одновременно близкий и чужой, и Фай старался поменьше с ним контактировать: в его присутствии он начинал сходить с ума.
Впрочем, присутствие Курогане сводило с ума не меньше. Островками спокойствия оставались Сакура и Мокона, но последняя сама упорно держала дистанцию - не с тех пор, как Фай стал вампиром, а с тех пор, как случайно увидела первую трапезу. Тогда Фай ещё не умел себя контролировать, и это, наверное, действительно было страшно. Но Сакура, тоже ставшая свидетельницей не самого приятного зрелища, не шарахалась. Так что Фай предпочитал общение с ней.
Впрочем, общением это вряд ли можно было назвать. В основном они просто молчали вместе, изредка перебрасываясь парой фраз, а потом снова надолго замолкая. Слова были не нужны.
Зато нужны были прикосновения, отчаянно нужны - Фай тщился почувствовать тепло или холод. Но отныне температура потеряла свою значимость, и он перестал её различать. Лишь кожа Курогане горела под губами и пальцами.
Прикосновения к нему Фай постарался свести к минимуму. Только губами и кончиками пальцев к запястью, по которому из отворённой вены сбегает кровь. Не больше. Больше - невыносимо.
Быть вампиром - невыносимо.
Человек привыкает ко всему. Но вампир, как выяснилось, нет.
_______
Называть своё существование жизнью Фаю и раньше не нравилось, но после того, как он струсил и своим решением отнял у брата жизнь, после осознания, что он натворил, он обещал себе и брату, что проживёт эту жизнь за него и для него - пока не сможет его вернуть. Что проживёт эту жизнь хорошо - так, как понравилось бы брату. Так что Фай старался взять от пребывания в мире максимум и максимально это самое пребывание продлить. В каком-то смысле он даже получал удовольствие, хотя скорее как наблюдатель, чем как участник: если подумать, то в его памяти хранилось немало приятных моментов, хотя большинство из них и были связаны с двумя людьми, думать о которых хотелось меньше всего.
Но после того, как Фай стал вампиром, он окончательно перестал ощущать себя живым. Так имело ли смысл жить за брата? Более того, имел ли он право жить за него такую жизнь?
Нет.
Легко оказалось решить это, но сложно распутать завязанный узел.
Маг нужен был Курогане, Сакуре, Шаорану и, может быть, Моконе, чтобы завершить путешествие. За его нынешнюю жизнь заплатили - не только Курогане, но и Сакура, причём заплатили дорого. Он не имел права терять эту жизнь. Но точно так же он не имел права жить дальше вместо брата.
Что оставалось?
Единственный выход, который видел Фай, - стать собой. Тем собой, от которого отказался много лет назад, чтобы жил другой человек, частица которого хранилась в душе... Но Фай не заслуживал жизни в качестве вампира - зато Юи, братоубийца Юи - заслуживал в полной мере. И как бы трудно ни было, Фаю нужно было снова стать тем ребёнком...
Кем?
Фаю было много лет, к тому же, в путешествиях по мирам он сам сбился со счёта и мог назвать лишь приблизительное число. И хотя он прекрасно помнил многие события своего детства, эмоциональные впечатления со временем стёрлись.
Вот горничная, встретив близнецов в коридоре, почтительно приседает в реверансе, а потом проводит ладонью по лицу в традиционном жесте защиты от порчи. Он тогда расстроился? Или к тому моменту он уже привык? Брат не обратил внимания и пошёл дальше, а он?
А вот один из их дней рождения, пока ещё на свободе, если так можно было назвать дворец, покидать который близнецам запретили, и праздничный стол, больше напоминавший поминальный. Брат весь положенный срок просидел во главе стола с каменным выражением лица, а вечером разревелся. А он сам? Тоже ревел, но оттого ли, что его огорчило "празднование", или из чистой солидарности с братом?
Моменты из заключения вспоминать и вовсе не хотелось. А то, что было потом, принадлежало не ему. Обретя свободу, он тщательно выкорчёвывал в себе любую реакцию, которая не походила на реакцию Фая. Учился вести себя, как Фай, разговаривать, как Фай, думать, как Фай. Жить для него и за него. Юи мог бы выбрать жизнь для Фая, но выбрал для себя. Однако в нём оставалась частица брата, и он всё-таки мог выбрать повторно... он и выбрал. Они же близнецы, едины в двух телах, и душа Фая должна была после смерти поселиться в теле брата. Значит, можно дать ему вторую жизнь. Значит, он может пожертвовать жизнью ради брата.
Но отдавать брату такую жизнь?
Нечестно. Смерть предпочтительнее.
Фаю предстояло уйти в глубины подсознания, заснуть, чтобы не жить в этом кошмаре. А его место должен был занять Юи - потому, что больше некому было... и потому, что он этого заслуживал.
Только кем был Юи? Каким? Что из себя представлял?
Фай старался вспомнить - и не мог.
Тогда он начал обдумывать воспоминания детства в попытках увидеть различия, раскрыть ту личность, что давным-давно растворилась в сознании.
Дни проходили за днями, погружённые в прошлое. Фай вспоминал Юи, вытаскивал его на поверхность себя. Ничего вокруг он не замечал - или почти ничего. Шахматные партии и молчание в компании с Сакурой - вот и всё. В жизни не было и не предвиделось никаких ярких событий. И это играло на руку - любое нестандартное событие, выбивающееся из привычного распорядка, ставшего обыденностью, сейчас могло нарушить процесс смены личностей.
Ранение в бок, которое получил Фай на последнем поединке, вполне вписывалось в картину повседневности. Фай бы и не придал этому особого значения и уж точно не решил бы провести из-за раны, пусть серьёзной, целый день в постели, но Сакура и Шаоран настояли.
А вот завтрак, который следующим утром Курогане принёс ему прямо в постель, по-настоящему выбил Фая из колеи.
_______
-
-
04.02.2010 в 16:03Для Курогане время в Инфинити сошло с ума.
Раньше оно всегда текло размеренно, ровно, и у него никогда не было проблем с тем, чтобы точно сказать, который час, не глядя на солнце, или определить точное количество времени, проведённое за каким-либо занятием - неважно, приятным или наоборот. Единственный провал во времени произошёл после смерти родителей. Тогдашние события Курогане почти не помнил.
Здесь же время чудовищно растягивалось в бездеятельности и до предела сжималось в действии. Поединки пролетали совершенно незаметно, а всё остальное время Курогане мучительно пытался заполнить хоть какими-то действиями. Но это не помогало.
Каждый раз скачки восприятия времени напоминали о смерти матери и последовавшем безумии.
Снова.
В этом мире Курогане чувствовал себя очень и очень неуютно.
Впрочем, как раз это можно было пережить. В конце концов, у него в кои-то веки появилась возможность нормально тренироваться, отрабатывать все ката по порядку и полноценно учить Шаорана. Мальчишка, похоже, испытывал схожие проблемы и тоже искал, чем бы себя занять.
Но с ним всё было далеко не так плохо, как с принцессой и - особенно - с магом.
Принцесса закрывалась, намеренно отгораживалась от всех остальных. В какой-то мере это можно было понять: она слишком переживала из-за ухода парня и похожести на него второго пацана. Ей требовалось время, чтобы свыкнуться, и Курогане готов был предоставить ей это время. Сакура доказала свою самостоятельность и право на независимые решения.
А вот о маге такого сказать было нельзя.
В первые дни после Токио он ходил как в воду опущенный, и, хотя всё так же улыбался, за его улыбками как никогда ясно угадывалась опустошённость. Но потом его поведение сменилось: маг начал походить на задумчивое привидение. Даже в Инфинити, на турнирах, он не оживал, двигался с механической точностью, как самая настоящая марионетка.
Пешка.
Более того, маг начал вести себя совершенно неправильно. Как чужой - и не потому даже, что перестал выдумывать дурацкие прозвища, а потому, что реагировал на слова и действия по-другому. При этом его эмоциональный фон не сменился, зато паттерны поведения, соответствующие тому или иному настроению, кардинально изменились. И чем дальше - тем сильнее это было заметно. С магом что-то происходило... с Фаем что-то происходило, и Курогане ума не мог приложить, что именно и как с этим разобраться.
А затем маг получил в поединке рану, которой спокойно мог избежать, будь с ним всё в порядке.
От расспросов он уходил так легко, что в конце концов Курогане даже обрадовался этому ранению: по крайней мере, теперь появился повод прижать его как следует, чтобы не отговаривался неубедительными "Тебе кажется" и "Всё в порядке". Потому что Курогане видел, что всё не в порядке, но не понимал, где корень проблемы и что вообще происходит. А вытянуть что-то из мага без веских доказательств было воистину непосильной задачей.
Хотя, конечно, после того, как Курогане насильно заставил его жить, маг имел право обижаться и не подпускать к себе.
Но для Курогане это не было поводом пускать ситуацию с ним на самотёк.
Так что завтрак для раненого, приготовленный Сакурой (она куда уместнее смотрелась на кухне в легкомысленном фартуке поверх домашнего платьица, чем на троне Мастера), Курогане отнёс самостоятельно.
В этот раз магу не отвертеться.
________
Он сидел на постели, взъерошенный со сна и одновременно поникший, ещё более тонкий в чёрной рубашке из шёлкового ночного комплекта, небрежно запахнутой на груди, и очень уставший. Лишь ненадолго оживился, увидев в дверях Курогане, да ещё и с подносом вкусностей: кучей приторно-сладких пирожных (любой человек с хоть сколько-нибудь чувствительными вкусовыми рецепторами поперхнулся бы первым же кусочком) и графином кисло-сладкого клюквенного сиропа, единственного питья, помимо крови, которое маг способен был поглощать литрами. Остальная человеческая еда не вызывала у него ни малейшего энтузиазма.
Впрочем, похоже, ничто в окружающем мире больше не вызывало у него энтузиазма.
- Утро, - одновременно констатировал факт и поздоровался Курогане, пристраивая поднос на столик у кровати. Маг молча кивнул и тихим голосом с чужими вежливыми и сдержанными интонациями произнёс:
- Благодарю.
Это слово тоже было чужим. Фай, даже обиженный Фай, сказал бы просто "Спасибо".
Курогане коротко кивнул и вместо того, чтобы покинуть комнату, как наверняка ожидал маг, отошёл к окну. Какое-то время любовался видом, повернувшись спиной к кровати и прислушиваясь к деликатному позваниванию посуды; потом, когда оно сменилось вопросительной тишиной, поинтересовался:
- Как ты себя чувствуешь?
Не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать лёгкое удивление, исходящее от мага.
- Благодарю, я чувствую себя прекрасно, - со всё той же зубодробительной вежливостью ответил он.
- Отлично, - вот теперь Курогане развернулся, в два шага пересёк расстояние между окном и кроватью и угрожающе навис над магом. - Тогда ты в состоянии внятно и подробно объяснить мне, что, чёрт возьми, с тобой творится.
- Прошу прощения? - приподнял бровь маг. Он не казался ни испуганным, ни удивлённым, хотя испытывал оба этих чувства - Курогане это просто знал.
Фай не стал бы скрывать реакцию.
- Тебе перечислить все странности, которые я за тобой заметил в последнее время? Или ты прекратишь прикидываться идиотом и всё-таки соизволишь прояснить ситуацию сам? - сквозь зубы поинтересовался Курогане.
- Прошу меня простить, но я действительно не понимаю, о чём речь...
- Ты ведёшь себя не так. Ты стал невнимательным и не замечаешь ничего вокруг. Ты получил ранение, которого легко мог избежать, в конце концов! - почти зарычал Курогане. Этот разговор чуть ли не слово в слово повторял восемь предыдущих. А ведь Курогане рассчитывал, что уж теперь-то, получив рану, маг станет откровеннее или хотя бы прекратит прикидываться, что всё в порядке! Но он оказался либо глупее... либо с ним всё было настолько плохо, что он всерьёз верил, будто и сейчас сможет состроить из себя идиота и избежать расспросов.
Даже в худшие его моменты маг был каким угодно, но не наивным недальновидным дураком.
А всё повторялось: вот он склонил голову к плечу в терпеливом ожидании - сейчас Курогане полагалось либо сорваться, либо просто уйти, как он поступал раньше...
Но нет.
Ситуация складывалась необычная, и меры нужны были необычные. Что-то, что встряхнуло бы мага, оказалось для него полной и абсолютной неожиданностью. Что-то алогичное, выбивающее землю из-под ног и меняющее привычную картину мира. Что-то, что позволило бы заглянуть под корку чуждости и извлечь наружу привычного, своего Фая, пусть сто раз закрытого, печального и не желающего сближаться, но необходимого.
В мире Инфинити с его скачками восприятия времени Курогане было некомфортно в основном из-за того, что рядом не было Фая.
Маг уже собирался снова что-то сказать - скорее всего, напомнить, что Курогане давно пора на тренировку (чистая правда, но сегодня пацан и сам прекрасно позанимается), как и много раз до этого.
Курогане решительно поддел пальцами его подбородок, поднимая лицо мага, и, глядя в его глаз, зелёный от смешавшихся лазури магии и золота жажды, поцеловал его в губы.
________
-
-
04.02.2010 в 16:04Маг вежливо отстранился. Он изумился так, что ему впору на десяток метров отпрыгивать, о да, но усилием воли взял себя в руки, что совершенно не устраивало Курогане.
- Раз ты не собираешься нормально реагировать в обычных обстоятельствах, что ж, я устрою тебе необычные, - отрывисто бросил он, поймав на лице мага отблеск неверия, короткий, почти тут же подавленный, но яркий.
Значит, всё не так плохо. Но расслабляться рано - или, может быть, как раз пора? Расслабиться и получить удовольствие от того, что обязан сделать?
Впрочем, не так уж обязан. Вернуть мага в нормальное состояние - в гораздо большей степени вопрос личного комфорта Курогане, а не успеха путешествия.
Он не сопротивлялся поцелуям. Сначала попробовал несколько раз уклониться, но Курогане всякий раз удерживал его, не давал уйти от контакта. В конце концов маг застыл в его руках надломленной восковой фигурой, одновременно мягкой и хрупкой.
Он не пытался вырываться, и от этого Курогане было сильно не по себе - хотя, казалось бы, если не сопротивляется, значит, согласен?
Рубашка сползла с плеча, открывая его, и Курогане с нажимом провёл ногтями вдоль ключицы мага, чтобы потом невесомо скользнуть жёсткими подушечками на шею, за ухо... положить открытую ладонь на затылок, пропустив между пальцами несколько светлых прядей - так, чтобы маг сам запрокинул голову.
Заставить его реагировать - не так, неестественно-сдержанно, а так, как реагировал всегда - не стесняясь своих чувств и не загоняя их вглубь, не накладывая на себя никаких ограничений.
Маг мог лгать, мог скрывать свои чувства, но раньше он не заставлял себя чувствовать по-другому, не пытался насильно изменить их.
Широкая ладонь в мозолях от меча легла между лопатками, медленными круговыми движениями спустилась к пояснице, заставляя мага выгнуть спину.
Курогане совершенно не хотелось, чтобы он менялся. Может, это было всего лишь собственническим инстинктом, помноженным на укоренившийся консерватизм? Кто знает - в себе Курогане предпочитал не разбираться так глубоко. Но он привык к магу такому, каким он был. И пусть он сам решил измениться - неважно. В глазах Курогане маг пока не заслужил права принимать самостоятельные решения - даже за себя самого.
Хотя, возможно, в этот раз он отдалится ещё сильнее, чем в Токио из-за решения спасти ему жизнь.
Шёлк ночной рубашки скользил под прикосновениями Курогане, а маг, очевидно решивший изобразить из себя безвольную куклу и потому изначально неестественно расслабленный (знал Курогане и рассчитывал, что такое поведение подействует на него обескураживающе), напрягался всё больше. Сквозь шёлк ласки ощущались полнее и интимнее, чем просто по обнажённой коже, а напряжение ещё больше обостряло чувствительность. Когда Курогане медленно и рассчётливо, так, чтобы маг успел уследить за рисунком, иероглифами вывел на его спине "Фай", он не выдержал, откликнулся, ещё больше прогибаясь в спине и полностью откидываясь в руки Курогане - на этот раз не безвольно, а с неосознанным, но явным подчинением, продиктованным желанием. Но тут же одёрнул себя, попытался выпрямиться - так, будто можно было отыграть назад.
Нельзя.
Курогане отбросил одеяло, всё ещё прикрывавшее ноги мага, и поставил одно колено на кровать - между его бёдер, так, чтобы он не смог их сдвинуть и закрыться. Так, чтобы не смог вывернуться.
Во взгляде мага мелькнул испуг - знакомый, так боялся Фай, вот оно! - но он, тщательно подбирая слова (и пытаясь совладать со срывающимся голосом), почти ровным тоном произнёс:
- Позволь напомнить тебе...
Слушать это Курогане не стал. Склонился, перенося весь свой вес на кровать и накрывая собой мага, опрокинул его на спину и сомкнул губы на шее под ухом, чувствуя бешеное биение пульса. Опустил руки на его бёдра, приподнял над постелью - точнее, попытался, потому что маг сдвинул их, сжимая ногу Курогане, не дающую ему закрыться.
Но это не было и не должно было быть изнасилованием - никогда Курогане не позволил бы себе причинить магу хоть малейший вред. Так что он вернул руки на спину, нежно и сильно массируя, отвлекая и расслабляя. С минуту маг всё ещё дрожал и порывался ещё сильнее сжать бёдра, стоило ладоням Курогане оказаться на пояснице, но постепенно оттаял, даже повернул голову, намеренно открывая шею.
Курогане остановился бы в любой момент - магу стоило только сказать "Не надо, Курогане"... но он не говорил. Молчал, только постанывал иногда - приглушённо, словно стесняясь - то ли стонов, то ли их причины - Курогане наконец распахнул на нём рубашку и начал целовать грудь. Скулы мага порозовели, и выглядел он очаровательно смущённым - словно в свой первый раз...
Впрочем, это вряд ли. Как бы ни было неприятно думать об этом, но маг прожил на свете даже дольше него и наверняка имел в любовных делах опыта не меньше, чем сам Курогане.
А ещё не хотелось бы, чтобы их первый раз случился в таких обстоятельствах и по такой причине.
Поэтому, напоследок поцеловав мага, Курогане приподнялся над ним, опираясь на одну руку и осторожно придерживая его за подбородок другой, чтобы смотрел в глаза, и произнёс то, что давно следовало сказать:
- Мы уже давно путешествуем вместе. Ты нас знаешь, мы знаем тебя. Это - фундамент командной работы. Но человек, которого мы последнее время видим на твоём месте, нам чужой. И его общество нас совершенно не устраивает. А меня ещё и бесит.
Маг вздрогнул, разомкнул губы, чтобы что-то сказать, но промолчал и отвёл глаз - отвернуться Курогане не дал.
Но эта реакция была естественной, это был Фай, а не непонятный незнакомец, и на этот раз маг даже не пытался кого-то из себя строить! Получилось!
- Дай угадаю: ты и не подумал, как твоё поведение скажется на мелких? На принцессе, которая никак не может смириться с уходом парня, на пацане, который берёт на себя всю ответственность за чужие поступки?
Ещё Курогане чуть не ляпнул, что и на нём выходка мага отразилась не лучшим образом, но это было лишним. Не подобает воину жаловаться. Тем более, судя по потрясённому взгляду мага (о том, как смена его поведения скажется на окружающих, он, видимо, действительно не задумался), ему и так хватило. Говорить дальше было бы бессмысленной жестокостью. Поэтому Курогане всего лишь закрепил успех, устало констатировав:
- Им нужен ты, а не какой-то чужак.
Маг дёрнулся, будто его ударили, и тихо, со знакомым надломом в голосе сказал:
- Курогане...
Облегчение - получилось! - выбило из лёгких весь воздух, смешавшись с горьким послевкусием разочарования - всё ещё полное имя... но Курогане мгновенно справился с собой и жёстко заявил:
- Ещё раз попробуешь выкинуть нечто подобное - и я тебя ударю.
- Хорошо, - улыбнулся маг, но вдруг резко побледнел, сровнявшись цветом с постельным бельём, и едва не потерял сознание.
- Что с тобой? - у Курогане ёкнуло сердце. Что?..
Спустя пару томительных мгновений маг выговорил:
- Ничего... Просто из-за раны у меня сейчас идёт большой расход энергии, а тут ещё и нервы, - он криво улыбнулся. - Посплю, и всё будет в порядке.
- Тебе сейчас не сон нужен, - отрезал Курогане с облегчением - причина была такой прозаической. - Тебе нужно нормально поесть.
- Я ел вчера, и... - попытался было возразить маг, но Курогане молча поднёс к его лицу кулак - одновременно напоминая о недавнем обещании и предлагая запястье. Маг слабо улыбнулся... а потом в его глазу вспыхнуло искрящееся золото, и Курогане, не успев опомниться, оказался на спине с улёгшимся на него вампиром, впившимся клыками в сонную артерию.
________
-
-
04.02.2010 в 16:05Даже в первый раз Фай не терял голову настолько. Он сейчас осознавал всё происходящее, но совершенно не мог его контролировать.
Курогане под ним ощущался жарким, жёстким, но при этом удобным - если только чуть-чуть сдвинуться... вот так, чтобы его руки сомкнулись на талии, чтобы почувствовать, как этот жар окутывает одновременно изнутри и снаружи, чтобы...
Ощутить, насколько Курогане возбужён.
Всё время, что он приводил Фая в чувство, очень хорошо чувствовалось, что Курогане намеренно абстрагировался от происходящего, не воспринимал его лично - ласкал, не снимая одежды, гладил, не позволяя себе лишнего, целовал, не оставляя следов. Но сейчас, когда у Фая слетели все самоограничения, Курогане тоже перестал себя сдерживать. Это было отчасти влиянием всплеска Фая - он уже заметил, что Курогане подвержен тем же сменам настроения, что и сам Фай (хотя и старается ничем этого не выдавать), что интуитивно чувствует, в каком расположении духа пребывает вампир, что даже в какой-то мере сам воздействует на него - успокаивающе или возбуждающе.
Впрочем, судя по тому, что Курогане не стал сопротивляться накатившему ощущению свободы и дозволенности, более того, рванул с плеч рубашку, сегодня их влияние было взаимным.
Фай пил кровь, игристую, словно шампанское, от бушующих эмоций и всплеска адреналина, и чувствовал, что теряет голову и последние остатки контроля. Сейчас полагалось бы сбросить с себя его руки, оторваться от шеи и выставить Курогане из комнаты... а вместо этого Фай послушно раздвинул ноги, когда почувствовал колено, вклинивающееся между бёдер.
Кровь Курогане пьянила, ощущение было такое, словно она растекалась по венам Фая, хотя чисто физиологически так быть не могло. Но и у Курогане глаза были шальные, хоть он и держал себя в руках. Слюна вампира, даже в микроскопических дозах, обладает дурманящим наркотическим воздействием, попадая в кровь, это Фай с Курогане уже успели установить путём наблюдений. Но, хотя спустя месяцы сосуществования у Курогане выработался к ней иммунитет, сегодня Фай пил кровь слишком долго, и доза наркотика оказалась слишком большой. Недостаточно, чтобы Курогане отключился или полностью потерял над собой контроль, но достаточно, чтобы забыл о некоторых ограничениях и моральных установках.
Фай наконец насытился и начал старательно зализывать аккуратную ранку на шее, когда Курогане заложил большие пальцы рук за пояс его пижамных штанов. Если бы Фаю сейчас вздумалось отказать, Курогане справился бы с собой, заставил бы себя встать и уйти - наркотик ещё не подействовал полностью. Но Фай и не думал отказывать - он вообще не думал. В его сознании осталось место только для ощущений, а они были слишком хороши, чтобы позволить себе концентрироваться ещё на чём-то.
И Фай не возражал, когда они перекатились по постели - так, что Курогане снова оказался сверху. И сам приподнялся, чтобы удобнее было снять пижамные штаны. И, не возмущаясь, позволил ставить себе засосы, когда Курогане сказал:
- Не всё ж тебе кусаться.
Раздев его, Курогане встал на колени между его ног и принялся раздеваться сам. Свободная белая рубашка полетела на другой край кровати, затем Курогане взялся за ремень, и Фай вдруг сообразил, что у него ещё никого не было, что это - его первый опыт... и что, хотя для него это и по любви (плевать, что между ними расстояние намеренного отчуждения), всё абсолютно не романтично и совсем не так, как он себе представлял.
Но сказать "нет" он уже не мог. Да и поздно было для каких бы то ни было слов.
И, когда Курогане разделся до конца, Фай решительно прогнулся, подставляясь под его поцелуи и прикосновения.
Интенсивность ощущений, всегда пугавшая при близости с Курогане, стала просто ужасающей. Фай задыхался от удовольствия, когда руки скользили по его телу, стонал, когда зубы сжимали сосок с точно рассчитанной силой - на грани боли, варьируя чувство от наслаждения к возбуждению, не имевшему с наслаждением ничего общего. Кусал губы, когда Курогане с аккуратным нажимом гладил член, и замер, когда его пальцы спустились ниже.
Ощущение нажатия всухую было острым, хлёстким, отрезвляющим. И Фай вдруг с беспощадной ясностью осознал, что его сейчас возьмут, и даже если он попробует возразить, Курогане, на которого уже в полную силу действовал его укус, вряд ли послушает отказа.
Но Курогане, перестав получать какую бы то ни было реакцию на свои действия, выпустил изо рта сосок Фая и посмотрел магу в лицо.
- Одно твоё слово - и всё закончится, - через силу выдохнул он. И Фай, глядя в сузившиеся глаза, почувствовал, что, если Курогане придётся умереть, чтобы остановиться, он убьёт себя - если Фай скажет "нет".
Для безразличных людей, для просто компаньонов, товарищей по путешествию, для приятелей и, возможно, даже для друзей на такие жертвы не пойдут. А Курогане не только озвучил свои намерения, он сдерживался, ожидая ответа, хотя Фай прекрасно видел, чего это стоит.
Попав под воздействие наркотика, снимающего внутренние ограничения, разве захочет человек взять того, кого считает просто другом?
Фай прикрыл глаз и расслабился в руках Курогане.
- Я не собираюсь говорить "нет", - сказал он. - Только...
- Что? - Курогане даже не двинулся, не получив разрешения.
- Мне будет больно, если ты прямо так...
- Не проблема, - Курогане осторожно убрал чёлку Фая с его лица и попросил: - Посмотри на меня.
Фай послушно открыл глаз.
- Ты уверен? Потому что потом...
- Курогане, - оборвал его Фай, улыбаясь. - По-моему, не уверен ты.
Поцелуй был глубоким, долгим и неожиданно нежным. Очень вкусным - потому что Курогане сам прокусил себе губу, чтобы дать Фаю возможность слизнуть несколько капелек крови.
А потом он оторвался и, к удивлению Фая, обратил всё своё внимание на столик рядом с кроватью, где стоял поднос с остатками завтрака. Точнее, на последнее оставшееся пирожное.
- Что ты делаешь? - удивился Фай, глядя, как Курогане со зверским выражением лица расковыривает его.
- Сейчас поймёшь, - хмыкнул он, выдавливая на пальцы немного жирного масляного крема. - Отвратительно, конечно, но ладно...
Фай не успел и слова сказать, когда скользкие пальцы мягко упёрлись во вход, чуть покружили, деликатно разминая, а потом сразу два проникли внутрь.
Наверное, он бы кричал, но нависший над ним Курогане сказал: "Тише", - и Фаю оставалось только глотать стоны. Казалось, что его сразу растянули до предела - но только пока Курогане не развёл пальцы внутри. Тогда Фай не выдержал, едва слышно застонал.
- Если скажешь, что больно, не поверю, - усмехнулся Курогане, поворачивая пальцы так, будто искал что-то.
- Нет, - нашёл в себе силы ответить Фай. - Просто непривычно.
- Успел отвыкнуть? - Курогане сделал круговое движение, и бёдра Фая непроизвольно дёрнулись - слишком интенсивными были ощущения, чтобы лежать спокойно.
- А я и не привыкал никогда, - неожиданно легко признался Фай. Он не хотел говорить это - мало ли как воспримет и что подумает Курогане? - но слова сорвались с языка сами собой.
- То есть ты?.. - Курогане уставился недоверчиво, даже движения на время прекратил.
- И что? - с вызовом вскинулся Фай, попутно расслабившись и впустив в себя чужие пальцы глубже, почти на всю длину.
- Ничего, - тепло улыбнулся Курогане - по-настоящему улыбнулся - и поцеловал. - Всё хорошо.
А потом вдруг резко двинул пальцами внутрь и вверх, и Фай точно не сдержал бы крика, если бы в этот момент Курогане не увлёк его в новый поцелуй.
Каждая молекула в теле, казалось, начала восприниматься мозгом отдельно, и Фай поневоле ожидал, что вот-вот рассыпется на мириады бесконечно мелких частиц... но ему было всё равно.
Курогане целовал его, жёстко лаская изнутри, не ослабляя нажима, и Фай, вцепившийся ему в плечи, поневоле выпустил когти. Успел остановиться вовремя, только чуть-чуть оцарапал, но всё равно едва не заскулил оттого, что приходилось отвлекаться на самоконтроль.
Эти ощущения стоили того, чтобы прочувствовать их во всей полноте.
А потом Курогане вытащил пальцы, и Фай, пытаясь отдышаться и хоть как-нибудь собраться, застыл, потому что сейчас ему предстояли отнюдь не пальцы...
- Расслабься, - шепнул Курогане, накрывая его собой. - И... - но замолчал, только поцеловал глубоко.
- Передумал говорить пафосную фразу? - поддел Фай. Полюбовался на нехороший прищур, а потом закинул руки на шею Курогане и, подаваясь вперёд, на пределе слышимости произнёс. - Доверяю.
И бессильно забился в его руках, чувствуя, как Курогане входит, отчаянно пытаясь расслабиться, чтобы было не так больно и тяжело, и в то же время подсознательно желая оставаться напряжённым, потому что Курогане так приятнее, а проникновение ощущается пусть гораздо болезненнее, но полнее.
Курогане сбивчиво уговаривал его успокоиться и расслабиться, но Фай не выдержал. И когти сами собой удлиннились, вспороли кожу на плечах и спине Курогане, оставив ему десять длинных порезов, из которых ручейками побежала кровь, пачкая простыни. И Фай всё-таки закричал, когда Курогане, войдя до конца, повёл бёдрами. И Курогане всё-таки сказал:
- Ты мой.
Отвечать на это словами было неправильно, и Фай ответил объятиями, поцелуями, реакцией - сжатием мышц на каждое медленное, тяжёлое и неотвратимое движение внутри. Сейчас Курогане имел право это говорить.
Он вообще имел право это говорить - единственный из всех. Но признать это вслух, закрепив связь, Фай не мог. К этому моменту опьянение кровью почти выветрилось, сменившись опьянением экстаза, но он полностью отдавал себе отчёт в своих действиях и словах.
А вот Курогане ещё не пришёл в себя, так что Фай просто отдался ритму, не став демонстрировать адекватность восприятия. Более того, кончив под ним, сделал вид, что всё ещё находится под воздействием. Так можно было хоть ненадолго продлить эту близость, такую уютную, спокойную, надёжную... а потом свалить всё на адреналин и кровь, чтобы восстановить привычную уже дистанцию.
И после они долго лежали вместе, Курогане - на животе, а Фай - сверху, зализывая им же самим повреждённую спину, чтобы ускорить лечение порезов и ещё больше одурманить Курогане, чтобы можно было ещё почти час лежать рядом, свернувшись клубочком под его рукой.
__________
-
-
04.02.2010 в 16:05К обеду Курогане ушёл, больше так ничего и не сказав. Фай не стал его удерживать: действие наркотика ослабло, адреналиновое опьянение кровью давно кончилось.
А связь вампира и жертвы осталась чёткой. И оба знали, что произошедшее, вернув Фая, ничего не изменило в их с Курогане отношениях. Фай не простил за спасение жизни, Курогане на это и не рассчитывал.
Ему предстояло жить вампиром как Фаю. Это, наверное, стало бы дополнительным поводом отдалиться от Курогане... но кое-что в его словах заставило Фая задуматься и привело к неожиданным выводам.
Курогане сказал: "Твоё поведение отразится на мелких. Им нужен ты". Значит... значит, он им не безразличен. Значит, они... привязались? Значит, как минимум дорожат им?
Любят?..
Фай сгорбился на постели, уткнулся лицом в колени. В комнате всё ещё чувствовался запах Курогане, запах близости с ним. Курогане не сказал этого прямо, но он тоже хотел быть с Фаем - и был с ним, без особых усилий вернув в изначальное состояние. Юи его не устраивал.
В глубине души Фай давно это знал, но предпочитал не задумываться. Слишком многое грозило людям, которых он посмел бы назвать близкими. Но - он опоздал с решением. Близким назвали его. Курогане решил за них обоих - не сейчас даже, а в Токио. Или ещё раньше?.. И Сакура решила. Возможно, и Шаоран тоже...
Зная это и зная, что уже ничего не изменить, потому что Фай не сможет теперь повлиять на их решения, почему он даже не вспомнил о них, задумав вернуть Юи? Могло ли быть такое, что второй близнец снова пытался получить то, что должно было принадлежать Фаю? Сначала лишить жизни, затем - любви?
Фай похолодел и зябко обнял себя за плечи. Совсем не так уютно, как в объятиях Курогане, но немного успокаивает.
Снова едва не произошло непоправимое. И спасибо Курогане, что не произошло.
Ещё ни одно решение, принятое Фаем самостоятельно, не довело его до добра. Так, может, и не стоит решать самому? Может, лучше довериться тому, кто может? И тому, кому хочется позволить решать за себя?
Курогане...
Но это - слабость. И если в других обстоятельствах Фай был совершенно не против проявить её перед Курогане, то сейчас, когда излишнее сближение навлекло бы на них ещё большую беду, Фай не должен был позволять себе этого. Нельзя перекладывать на других груз своих проклятий, тем более... на дорогих людей.
И на будущее Фай пообещал себе, что, раз у него появились люди, которые будут о нём беспокоиться, он впредь станет гораздо тщательнее обдумывать каждое своё решение с учётом их интересов.
...И потом, всё равно вытащить на поверхность Юи не удалось. Фай оставался собой всё это время, только мучил себя ещё больше, пытаясь стать кем-то, кого давно не помнил и кого, по сути, давно не существовало и не должно было существовать.
Если бы не Курогане...
Но о Курогане лучше больше не думать.
Тогда не так больно.
__________
The end.
-
-
04.02.2010 в 17:19спасибо, что порадовали нас~
не заказчик
-
-
04.02.2010 в 19:54-
-
04.02.2010 в 21:48-
-
05.02.2010 в 13:12Автор, спасибо, очень здорово написано.
Завтрак из пирожных хорош.
-
-
06.02.2010 в 12:11Огромное спасибо
Я счастлив был порадовать вас
Гость 2010-02-04 в 19:54
Огромное спасибо
Mitsun
Благодарю
[Michaux]
Автор сейчас лопнет от смущения
Начало написалось само собой, вне сюжета, и я рад, что получилось хорошо
А ещё рад, что Фай верибельный
Что касается Курогане, то его я обожаю, и писать его было удовольствием *_____* Здорово, что есть, с кем это удовольствие разделить
Вам спасибо за отзыв
Автор >.>
-
-
06.02.2010 в 12:48Интересная задумка тогда, но вы же все равно писали начало по арке Инфинити, да?
Мне просто всегда казалось, что помимо простого нежелания принять тот факт, что Фай теперь должник Курогане, было что-то еще. И вы очень удачно это что-то обосновали.
Любопытно, сколько я знаю авторов, все почему-то предпочитают Фая
-
-
06.02.2010 в 13:11Пишу ещё, куда уж денусь
Про начало - имелось в виду, что написалось оно спонтанно, хотя изначально задумывалось всё немножко по-другому
И спасибо за комплимент
Любопытно, сколько я знаю авторов, все почему-то предпочитают Фая
Позволю себе предположить, что большинство авторов ассоциируют себя с Фаем, поэтому им его и легче писать
Автор >.>
-
-
06.02.2010 в 13:35И ощущения Фая, его восприятие, его мысли - а особенно про настоящего Фая! - прописаны просто потрясающе. Вы действительно не только удачно подметили, но и замечательно показали то, как маг "живет за брата". Хотя, если честно, я даже обрадовалась, когда он решил - пусть даже с такой сомнительной мотивацией - жить за себя, и очень горько было потом, когда Курогане так прямо сказал, что другой он их категорически не устраивает.
Оффтоп: Мне вот просто любопытно, вы сами, автор, как считаете, Фай к концу манги стал все-таки собой-настоящим или просто избавился от чувства вины, страха и прочего, что заставляло его "отстраняться" от спутников? И еще один момент: как вы для себя "расставляете" близнецов в Хорицубе? Вы уж простите, что вопросы не очень в тему фика, но вы так глубоко зацепили здесь тему Фая и Юи, что, думаю, уже размышляли об этом, и у вас есть уже какая-то определенная точка зрения.
А в целом - ангст и брейнфакинг вам удались более чем ))
Другое дело, что - а теперь ложка дегтя
-
-
06.02.2010 в 13:38Любопытно, сколько я знаю авторов, все почему-то предпочитают Фая
Хм, так уж и все? Та же Морфи чаще пишет ближе к ПОВ Курогане.
Да и вообще, несмотря на то, что изрядной части фандома ближе, конечно, Фай, далеко не все берутся писать "из его головы".
-
-
06.02.2010 в 14:32Chiisai Kiseki, а сколько тех авторов-то? =) Но да, не все, а большинство.
-
-
06.02.2010 в 15:14Да я вообще хоть кого-то пытаюсь вспомнить, у кого был бы ярко выражен в текстах ПОВ Фая.
У тебя, кстати, тоже нет. Иеруа, по-моему, вообще достаточно отстраненно умеет писать, плюс у нее вообще тексты по разным пейрингам как-то получаются. Эдик тоже писала как когда, хотя у нее есть отличнейшая вещь именно "от первого лица" и именно про Фая.
Только Итильдин с Хамзи практически всегда пишут ПОВ Фая, больше никто в голову не приходит.
Ну вот и кто все получается?
Мне просто правда интересно, откуда такое ощущение, ты же сама написала "все предпочитают" ))
-
-
06.02.2010 в 15:54-
-
06.02.2010 в 18:20Видимо, те авторы, которые в больших количествах появляются на той же CLAMP Academy с похожими ПОВками Фая, и в тех же количествах исчезают... Потому что у меня тоже в голове сложилось такое впечатление, что от лица Фая пишут больше. Другое дело, больше ли пишут хорошо...
-
-
06.02.2010 в 18:42Ого, какой отзыв *___* Спасибо огромное
Ну и по пунктам
Очень хорошо написано.
И ощущения Фая, его восприятие, его мысли - а особенно про настоящего Фая! - прописаны просто потрясающе. Вы действительно не только удачно подметили, но и замечательно показали то, как маг "живет за брата"
Спасибо
Хотя, если честно, я даже обрадовалась, когда он решил - пусть даже с такой сомнительной мотивацией - жить за себя, и очень горько было потом, когда Курогане так прямо сказал, что другой он их категорически не устраивает.
А чем мотивация жизни за себя сомнительная?
Ну и что касается Курогане - в том-то и дело, что Курогане не говорил, что изменившийся Фай не будет нужен. Курогане сказал, что не нужен чужой человек, в котором ничего от Фая не осталось и каким пытался стать Фай
Мне вот просто любопытно, вы сами, автор, как считаете, Фай к концу манги стал все-таки собой-настоящим или просто избавился от чувства вины, страха и прочего, что заставляло его "отстраняться" от спутников?
Мне кажется, что к концу манги Фай избавился от вины, страха и прочего, а не стал собой-настоящим. Потому что невозможно стать другим за столь короткий период времени. Даже после потрясения. Фай столько лет жил как Фай, с чужим именем, в итоге просто одним махом изменить свою личность у него бы не получилось при всём желании. Кстати, в Углах как раз это и показано - невозможность быстро и качественно измениться за короткий срок
Другое дело, что есть ещё пара любопытных аспектов в этом вопросе, но их хотелось бы осветить в отдельном драббле
И еще один момент: как вы для себя "расставляете" близнецов в Хорицубе? Вы уж простите, что вопросы не очень в тему фика, но вы так глубоко зацепили здесь тему Фая и Юи, что, думаю, уже размышляли об этом, и у вас есть уже какая-то определенная точка зрения.
А что вы имеете в виду под "расставляете близнецов"?
Ну и про вопросы - за что вы извиняетесь?
А в целом - ангст и брейнфакинг вам удались более чем ))
Спасибо
Нца у вас получилась потрясающе безобоснуйной.
О_о
о_О
О_О
-_-
*перечитывает текст*
В основном авторы оправдывают секс в Инфинити напряжением эмоций, накалом страстей - и это вполне годится, там и правда напряжение такое, что хоть ножом режь. Но для верибельности это должен быть срыв.
Так нца-то не эмоциями в тексте обосновывается, в том-то вся и фишка!
А в Курогане, который приносит завтрак, а потом пытается вытащить Фая из его "неправильного" состояния таким вот способом - не верю. Уж слишком у него все как-то рационально и безэмоционально поначалу. Вообще вариант "необычных обстоятельств", предложенный Курогане, смотрится более чем странно. И в целом, и ниндзюку просто совершенно не подходит. Ну вот с какой стати вообще, если до этого у них ничего не было? Если бы было - еще куда ни шло, а так? Откуда у Курогане такая странная идея?
Ок, давайте попробуем по полочкам логику Курогане разложить
Итак, что у нас есть.
Фай становится абсолютно не таким. То есть не меняется постепенно, благодаря каким-то обстоятельствам, а сначала ходит как в воду опущенный, а потом бах - и новый характер. То есть совершенно чужой человек. Не Фай, даже изменившийся Фай, а вообще кто-то левый.
Курогане пытается выяснить, в чём дело. Фай отговаривается простыми "всё ок", Курогане это не нравится, но повода нажать и выдавить из Фая правду у него нет. И тут Фай получает рану, и для Курогане это и становится поводом для серьёзного разговора. А отнести завтрак в постель - это просто предлог зайти к Фаю в комнату и остаться с ним наедине для разговора, а не любезность/проявление привязанности. Мне казалось, это понятно...
Ну и дальше - какие ещё необычные обстоятельства могли прийти в голову Курогане? Такие, чтобы не подвергать Фая опасности? Такие, чтобы он гарантированно не ожидал подобного, чтобы сразу выбить его из колеи и заставить реагировать не так, как на любой заранее известный раздражитель, а сразу и потому - искренне? Мне ничего другого в голову не приходит, честно признаюсь. Зато поцелуи и ласки (только не секс, Курогане ведь и не собирался) - самое оно.
Ну и что касается обоснуя нцы как таковой. В тексте она обосновывается отнюдь не эмоциями. То есть эмоции тоже есть, но двигатель к НЦе - далеко не они. Между прочим, в куске с прелюдией Курогане думает, что не хочет, чтобы их первый раз с Фаем произошёл по такой причине и в таких (далеко не романтичных) обстоятельствах. (И подразумевается, что Фай тоже этого не хочет, вернее, хочет, но не сейчас и не так). То есть будь их воля, ничего бы не случилось. Но Фаю нужно поесть, и вот тут-то всё и начинается.
Курогане от нервов на адреналине, а на Фая адреналиновая кровь действует опьяняюще и растормаживающе. А в слюне Фая содержится наркотик, обладающий таким же действием. И вот тут-то, под внешним воздействием и благодаря ему, начинается НЦа.
Не зря же в конце прописано, что Фай специально зализывал раны Курогане, чтобы продлить его одурманенность и подольше побыть с ним, раз уж всё вообще случилось.
Уффф, в общем, как-то так. Надеюсь, так понятнее, в чём именно был обоснуй нцы и почему персонажи действовали так, как действовали?
Впрочем, это я придираюсь, потому что текст хоть и эмоциональный, но все-таки пвпшный, а от пвп хотеть еще и каких-то обоснуев - это уж слишком
Не слишком, поверьте. И я совершенно не против того, чтобы к моим текстам придирались
[Michaux]
Надеюсь, не разочарую
Автор >.>
-
-
06.02.2010 в 21:43Я не о том, что вообще сомнительная, а о том, что в тексте маг решает жить-как-Юи потому, что нынешнее положение таково, что для "Фая" вроде как не годится - поэтому шансов, что маг решит остаться "собой" (в смысле Юи) мало. Ведь получается, что таким образом герой продолжает наказывать себя, вроде как хорошее - для Фая, когда все плохо - можно попытаться "переключиться" на Юи. Это если я правильно поняла начальные терзания персонажа, конечно ))
Просто мне после этого решения захотелось, чтобы Фай начал жить за себя, а не за брата, но если позволять себе жить "за себя" только тогда, когда считаешь, что все плохо - не уверена, что так можно долго протянуть.
Ну и что касается Курогане - в том-то и дело, что Курогане не говорил, что изменившийся Фай не будет нужен. Курогане сказал, что не нужен чужой человек, в котором ничего от Фая не осталось и каким пытался стать Фай
Он сказал, что в этом изменившемся человеке нет ничего от того, кто был им нужен. Но учитывая, что маски Фая он видел лучше всех, он-то должен был понимать, что маг всю дорогу до этого преимущественно играл. То есть на самом деле он всегда был не совсем таким, каким они его видели во время путешествия. И вкупе с размышлениями мага о том, что в этих обстоятельствах он лучше "выпустит" себя-настоящего, в общем-то правильные, хорошие слова Курогане воспринимаются, как неслабый такой удар.
"Юи" для них чужой, посторонний, им нужен "Фай".
Другое дело, что вот уже из следующей части комментария становится ясно, что вы считаете, что маска-Фай и стала настоящей личностью Фая, так что его попытка "стать Юи" - это скорее не возвращение к себе-настоящему, а изменение моделей поведения на противоположные (которые, получается, вроде бы как больше подошли бы Юи). Так что мы с вами просто по-разному смотрим на "соотношение" характеров близнецов, как мне кажется. Я рассматриваю ситуацию с магом в целом больше не как "жизнь вместо брата", а "жизнь ради брата", хотя понятно, что с той же сменой имени кламп хотели скорее показать именно первое.
Но вообще-то тем интереснее. Если рассматривать поведение Фая в путешествии, да и вообще после Валерии, не просто как маски, прикрывающие его настоящую личность, а как полную "замену" этой личности, можно много всякого понаписывать, тем более, что, кажется, никто особо за такое не брался.
Кстати, в Углах как раз это и показано - невозможность быстро и качественно измениться за короткий срок
*тупинг мод он* А что такое Углы?
А что вы имеете в виду под "расставляете близнецов"?
В смысле, с вашей точки зрения кто есть кто в Хорицубе? (Там же есть оба близнеца.)
И вот нет, не получается по полочкам. Потому что для меня такие "необычные обстоятельства" - это аццкий, мозговыносящий ООС Курогане. Поцелуи и ласки - ну вот с какого потолка такая идея могла прилететь в голову бравому ниндзя? Нет, я прекрасно понимаю, что он куда сложнее и тоньше, чем кажется на первый взгляд, но такое поведение - увольте. Хоть один намек во всей манге на то, что он может так себя повести? Черт, просто когда я вижу такой оос в хорошем, в общем-то, тексте, мне ж просто на стенку лезть хочется
Меня сквикает здесь не обоснуй самого, гм, полового акта - "измененное состояние" после укуса как раз очень распространенный обоснуй, при большом желании, мне кажется, можно было бы вообще одним этим ограничиться, без эмоциональной составляющей, если, например, по сюжету нужно, чтобы они переспали, а дальше жалели и все плохо-плохо.
Просто на мой взгляд здесь их сведение в одной постели из пальца высосано. Я не слишком верю и в то, что на Фая "раскрывающе" подействовала в той ситуации именно нежность, а уж в то, что Курогане будет вот так ее проявлять - не верю совсем. Не потому, что для него "не характерно", а потому, что ситуация после Токио не располагала от слова совсем.
Если абстрагироваться от персонажей, то понятно, почему произошла нца. А вот учитывая, что речь именно о Курогане и Фае - не получается поверить, что могло быть так.
Кстати, вот вы хоть и пишете про то, что в отличие от большинства авторов..., Фай у вас получился таким, что и не придерешься. И это несмотря на другую точку зрения на близнецовую ситуацию ))) А вот Курогане - он какой-то неправильно заботливый, неправильно сдержанный. И из-за этого оос и в дальнейшее взаимодействие между Курогане и Фаем верится очень с трудом.
Хотя красиво написано, очень же. В том числе и нца. И абстрагируясь от не то что персонажей - от Инфинити - все очень правильно смотрится. А конкретно для этого таймлайна не получается избавиться от ощущения: ну и что все это было? По вашему же тексту это "ничего не изменило в их с Курогане отношениях", по канону - в Инфинити не менялись отношения Фая с компанией в целом, но разговор зачем-то был, вроде как получилось вывести Фая из его состояния... и?
Я понимаю, что вы как раз хотели, чтобы тут все получилось "не на эмоциях", но, на мой взгляд, фишка не удалась. Но это имхо и мое видение канона )))
Вы не очень обращайте внимание, я в плане "не верю!" люблю попридираться, а у остальных читателей текст такого протеста не вызвал, так что, думаю, до них донести то, что хотели, вам вполне удалось ))
-
-
06.02.2010 в 21:52Потому что у меня тоже в голове сложилось такое впечатление, что от лица Фая пишут больше.
Мне кажется, что тут дело еще и в том, что Фая в целом по фикам легче додумывать - как раз потому, что большинство себя скорее с ним проассоциирует; все-таки у нас в фандоме все больше барышни (или даже одни барышни?), а у Фая из них двоих больше "женского" в характере. Его душевные метания-терзания практически не прописаны в каноне, но мы же все про них знааем, мы их все себе "достраиваем", ведь там пространства для надстройки куда больше, чем с Куро.
Плюс пусть даже в тексте идет пов Курогане - за кем он обычно "наблюдает"?